Крупная добыча
В 1946 году я проводил свой отпуск на родине, в деревне Громове,
Боровичского района, Новгородской области. Громове находится
на правом берегу реки Меты, в пяти километрах выше железной
дороги Окуловка - Неболочи, пересекающей Мсту. Река в этом районе имеет ширину от ста до трехсот метров и
изобилует удобными местами для всех видов спортивного лова
рыбы. В реке водятся щуки, окуни, судаки, сомы, налимы, голавли,
жерехи, лещи, густера, плотва, ерши, пескари и уклейка. Реже
встречаются сиги, подусты, подкаменщики и ручьевые миноги. Но
нельзя сказать, чтобы Мета отличалась обилием рыбы. Видимо,
играют определенную роль сплав леса и весьма интенсивный
отлов рыбы в устье, при впадении ее в озеро Ильмень. Рекордными уловами по Мсте я считаю двенадцать щук,
пойманных за день на дорожку в 1923 году, и 94 рыбы,
выловленные на спиннинг, дорожку и переметы за 20 дней в 1946
году. Это, конечно, скромные результаты, если принять в расчет,
что я отлично знал места и условия лова... Лов рыбы в 1946 году я начал 1 августа при самой благоприятной
погоде. Рыба ловилась на спиннинг, на "дорожку", на переметы и удочки.
На переметы попадались сомы весом от трех до семи килограммов
и голавли до двух килограммов. Лов сомов начал постепенно увлекать меня. Каждый вечер я
ставил три-четыре перемета по пятнадцать-двадцать пять
крючков. Обычно два крючка шли с мощной оснасткой,
рассчитанной на крупную рыбу. Насадкой на тяжелые переметы
служили лягушки средних размеров, так как на крупных лягушек
почему-то не брали даже большие сомы. Снимая утром с тяжелых переметов улов, я почти ежедневно
обнаруживал оборванные крючки. Поводки из прочного
крученого шнура диаметром до четырех миллиметров обрывались
невдалеке от крючка. Это происходило в одних и тех же местах,
чаще всего на песчаных отмелях, при глубине около одного метра.
Я понял, что имею дело с крупными сомами, и начал упорно охотиться за ними. Однако до 18 августа, потеряв двадцать
крючков, я не мог поймать ни одного сома даже в полпуда весом. Вечером 17 августа я хорошо оснастил и поставил четыре
перемета: два средних и два тяжелых. Перемет, на который попался, наконец, большой сом, был
поставлен метрах в ста ниже переката. У реки в этом месте левый
берег - обрывистый, поросший лесом. Дно возле берега крутое,
глубина достигает пяти метров. На правом берегу - пологий
заливной луг с песчаной отмелью. Перемет стоял на камнях. С
левого края я опустил камень метрах в четырех от берега, а с правого - метрах в двадцати, где глубина была чуть выше пояса.
На все крючки были насажены лягушки, шнур был хорошо
натянут. 18 августа часов в шесть утра я с племянником Ваней выехал на
небольшом челне осматривать снасти. С двух средних переметов
мы сняли шесть хороших голавлей. Но третий, тяжелый перемет,
даже после четвертого заезда, мы не смогли найти "кошкой". Он
куда-то исчез. Снять его никто не мог, и я решил, что перемет
сдвинут с места крупной рыбой. Скоро мы его нашли и подцепили "кошкой". Перемет стоял на
якорях-камнях, не было заметно, что на нем есть рыба. Но странным и непонятным казалось то, что перемет был
поставлен с вечера поперек реки, а утром стоял вдоль течения.
Правый камень был перемещен на левый берег. Кто же это мог
сделать? Значит, на перемете побывал большой сом, он оборвал поводок и
ушел. Я стал поднимать шнур, но он почему-то не подавался. Тогда я
решил тянуть его сильнее обычного. - Кажется, прицепилась большая коряга, - сказал я Ване. - Сейчас увидим, что там есть, - ответил он. Продолжая
вытаскивать шнур, я действительно заметил в воде сучки коряги. - Так и есть. Вот она, - показал я. Но через секунду эти сучки неожиданно задвигались и
превратились в усы, а коряга - в голову большого сома. Трудно описать чувства, которые охватили меня в это мгновение:
это было и удивление, и радость, и страх. Но, к счастью, моя
растерянность длилась недолго. - Видишь? - тихо спросил я Ваню, быстро отдавая шнур, чтобы сом
мог свободно передвигаться. - Вижу, - так же тихо ответил мальчик. Я продолжал отдавать шнур сому, отходя от него и подтягиваясь
к верхнему камню. Но, получив шнур, сом не пошел ко дну, а,
наоборот, медленно всплыл вверх и сделал мощный удар хвостом.
Только после этого он начал медленно погружаться. В это время я
уже успел отдать ему метров десять шнура, и он мог двигаться
беспрепятственно. Удар сома на поверхности воды был настолько сильным, что
другие рыболовы, сидевшие на берегу, сбежались к месту
происшествия, спрашивая, что произошло? Узнав в чем дело, они
наперебой стали засыпать меня различными советами. - Подъезжай к берегу и подведи сома, мы поможем вытащить его,
- кричал один, - Не слушай никого, сом к берегу не пойдет, выводи наверх и бей
его веслом по башке, - перебивал второй. - Не так, тащи его в лодку сачком, а то он сорвется и уйдет, -
советовал третий, заметив у меня большой сачок. Были и другие советы, которых я уже не помню. На берегу
разгорелся спор, как лучше вытащить огромную рыбу. Отдав сому около половины шнура, примерно метров тридцать, я
остановился в раздумье. По моим предположениям, сом весил
около двух пудов. Надо было хорошенько подумать, как
вытащить такую рыбину. Спокойно обдумав положение, я принял решение: вывести сома к
противоположному мелкому берегу и там убить его острогой. Но
как это сделать? Я держал шнур перемета за середину, на одном его конце был сом,
а на другом - камень. Этот конец с камнем надо было втащить в
челн. Не ослабляя конца, на котором был сом, мы стали подвигать
челн к камню. Наконец, Ваня поднял его на поверхность, но
перевалить через борт не смог, груз был для него тяжел. Создалось
критическое положение. Я не мог помочь Ване, так как ни на минуту не мог оставить шнура, на котором держал сома. Наконец, я нашел выход. Я посоветовал Ване перейти в нос челна
и там перевалить камень через борт. Камень скоро оказался в
челне. Ваня по моему указанию начал осторожно направлять челн к
противоположному берегу. С этого момента и началась настоящая
борьба с сомом. Ваня греб, я держал шнур, сом стоял на месте.
Челн разворачивался по кругу, но с места не двигался. Рыболовы начали расходиться, отпуская злорадные шутки по
нашему адресу. Вдруг я почувствовал, что сом тронулся с места, а затем и заметил,
что лодка пошла и сом тоже поплыл за нами. Ваня стал грести
сильнее. Мы начали подвигаться к правому берегу. Показавшись на поверхности, сом опять ударил хвостом, а потом
начал погружаться, одновременно следуя за нами. Но не успел
челн достигнуть берега, как сом неожиданно и быстро повернул
назад. Ваня перестал грести, челн скоро остановился, а затем
медленно пошел обратно кормой вперед: сом тянул лодку упорно
и сильно. Я отдал шнур, рыба остановилась. Потом я начал вновь подбирать
шнур, а Ваня - грести и мы повели сома к правому берегу. Ваня изо всех сил подтащил челн ближе к берегу и побежал
домой за острогой. Оставшись один, я стал подтягивать сома,
укладывая шнур не в челн, а в воду, чтобы он меньше путался.
Сом покорно подошел и стал рядом с челном, так что голова его
находилась около середины лодки, а хвост - у кормы, спина чуть-
чуть выдавалась из воды. Ко мне на челне осторожно подъехал рыболов, наблюдавший всю
сцену с некоторого расстояния. - Удивляюсь вашей выдержке,- сказал он, - я не утерпел бы и
попробовал как-нибудь вытащить сома на берег. - И, наверное, упустили бы. Видите, крючок зацепился за губу
сбоку, - ответил я. - Сом уже утомился. У вас есть большой сачок. Попробуйте надеть
его сому на голову, будет вернее, - не унимался рыболов. Скажу откровенно, что после этих разговоров нехватило у меня
выдержки. Я потрогал рукой спину сома, он не шевелился. Я
осторожно встал, наклонился над сомом и начал тихо наводить
сачок ему на голову. Неожиданно сом резко мотнул головой, и
сачок полетел в сторону. Я тоже вылетел из челна, а сом,
повернувшись, направился вглубь, забирая с собой шнур. Встав на ноги, я подхватил шнур, задержал сома, а затем подвел его на
прежнее место. Он действительно был сильно утомлен и стоял
спокойно. Но я твердо решил больше не шутить с ним и терпеливо
ждать Ваню с острогой. Вскоре послышался топот быстро бегущих людей: из-за
кустарника показался Ваня, а с ним мой брат с острогой в руках. За
братом бежали его дети. Затем подъехали два верховых
колхозника, привлеченные шумом. Сом стоял вплотную с челном,
и брат сгоряча не заметил его. - Где сом? Ушел? - спросил брат с досадой и растерянно
остановился на песке, но тут же увидел сома. - Подходи ко мне как можно осторожнее, - сказал я. - В голову бить? - спросил он. - Бей в голову и наваливайся всем телом на острогу. Брат осторожно подошел, быстро нацелился и со всей силой
ударил сома в голову, навалившись на острогу. Только в этот момент сом обнаружил свою огромную силу и
живучесть. Он так мотнул головой, что оборвал поводок. Несмотря
на страшный удар, он не был даже оглушен. Острога не сломала
головных костей сома, а лишь вошла в жир и кости рыбы. Уже после мы поняли, что сделали ошибку: сома следовало бить
не в голову, а в мякоть около головы, и тогда удар мог бы быть
смертельным. Хотя поводок и оборвался, но сом не мог уйти. Он теперь сидел на
остроге, а брат крепко прижимал его голову ко дну. Сом начал
работать хвостом с такой быстротой и силой, что окатывал нас
водой с головы до ног и заливал челн. Я бросился на помощь
брату. Продолжая прижимать острогой голову сома ко дну, мы в
то же время понемногу подвигали его к берегу. Вскоре сом затих совсем и оказался на сухом берегу. Затем мы
подтащили к сому челн и привязали рыбу на железную цепь.
Вычистив челн от грязи и набросав в него свежих листьев, мы
положили сюда привязанного на цепь сома. Его широкая голова
не вмещалась в узком носу челна. Пододвинуть сома к корме не
позволяла цепь, поэтому голова его возвышалась над носом лодки. Сом изредка шевелился. В пасти сома мы обнаружили три моих крючка: один сбоку пасти,
другой спереди, а третий - в глотке. Сом был пойман на первый
крючок, другие были оторваны им раньше с этого же перемета.
Таким образом, сом два раза уходил с перемета и попался лишь в
третий раз. Нас удивило, что сома не беспокоил крючок, сидевший
в глотке. Ведь для другой рыбы он был бы, наверное, смертельным. Это, видимо, объяснялось большой величиной сома и
толстым слоем жира в его глотке. Через десять минут мы приехали домой. Было ровно одиннадцать
часов. Таким образом, борьба с сомом продолжалась не меньше
четырех часов. Дома нас встретили с триумфом: к причалу
собралось много колхозников, разговорам и восклицаниям не
было конца. - В нем будет около четырех пудов, - сказал один из
присутствующих. - Почему ты так думаешь? - спросил я. - В прошлом году Иван Горбач поймал у колхозного двора сома на
два пуда, а этот в два раза больше того, - ответил он. Сом был 187 сантиметров длины и действительно выглядел очень
большим, особенно когда его внесли в помещение. Однако весу в
нем оказалось только 27 килограммов. Почему же этот крупный сом, дважды уйдя с перемета, не смог
уйти в третий раз? Надо иметь в виду, что сом в последний раз
оборвал не поводок, а основной шнур невдалеке от камня.
Поэтому он ходил на шнуре длиною около пятидесяти метров,
который смягчал его мощные удары. Кроме того, крючок
зацепился за правый бок пасти рыбы, а это намного уменьшало силу удара, так как при натягивании шнура сома заворачивало в
правую сторону... Весть о поимке крупного сома быстро распространилась по
окрестности. Возвращаясь 23 августа в Москву, мы с братом слушали рассказ об
этом происшествии на станции Окуловка, в двадцати пяти
километрах от места лова. Событие передавалось со слов "очевидца" в искаженном виде. Мы
с большим интересом слушали рассказчика, молча
переглядывались и улыбались. Но, в конце концов, не выдержали, вступили в разговор и
признались в том, что нам пришлось быть действующими лицами
этого происшествия... Мы внесли в рассказ поправки, которые были приняты
слушателями с доверием...
